Репортаж из Донбасса: затопленное бомбоубежище, откровения ополченца и гуманитарная помощь
- 3 июля 2015
- Оксана Силакова

Корреспондент НАШЕЙ Михаил Ковалев отправился в места прохождения военных действий, чтобы рассказать нашим читателям о жизни в подвалах и бомбоубежищах и о том, как выживают люди без работы и зарплаты.
Донецк, Горловка... В центре течет размеренная жизнь: взрослые люди спокойно гуляют в парках и сидят в кафе, а детвора катается на велосипедах и ест мороженое. Совершенно другая картина на окраинах, которые постоянно обстреливают.
Из центра Донецка до Киевского района можно добраться на маршрутке. Чем ближе к конечной остановке, тем меньше людей остается в транспорте. На улице же, чтобы встретить хотя бы одного человека, приходится пройти метров сто. Накануне вечером район снова обстреляли.
- Ночуем мы в квартире, но как только начинают долбить, сразу бежим в подвал, - рассказывает пенсионерка Лариса Никонорова. – В нашем доме осталось всего пять человек, остальные уже год как уехали.
У пятиэтажки выбиты стекла, а из стен торчат осколки снарядов. Здесь же находится обычный подвал, при входе в него - вывеска «Убежище».
- Внизу очень сыро, - продолжает Никонорова. – Как-то по осени прорвало трубу, подвал затопило, и нам пришлось несколько дней жить в воде.
Лариса Ивановна с сыном пробовали уехать к родственникам на Украину, однако через месяц вернулись обратно.
- Я тоже уезжал в Днепропетровск к теще, - добавляет еще один житель дома Анатолий Ахимшов. - Там по всем ТВ-каналам нас террористами обзывают, а про то, что сами бомбят мирное население – ни слова. Даже теща мне как-то сказала, что я террорист.
После этого 60-летний Анатолий собрал вещи и вернулся в родной Донецк.
Все магазины в районе закрыты, да и зарплат у многих людей нет, как и работы. Остаются только пенсии и гуманитарная помощь.
- Гуманитарный конвой приезжает один раз в месяц, - говорит Никанорова. – Выдают макароны, крупы, сахар, соль, консервы, масло.
- Это так называемая «зона отчуждения», - говорит ополченец Дмитрий. – В нескольких километрах стоят укры и постоянно нас обстреливают. Сначала перевез семью в Краснодарский край, а потом вернулся - говорит парень. – Просто понял, что это мой священный долг – защитить родную землю.
По соседству с Киевским районом находится район Куйбышевский. Ему достается не меньше. Особенно сильно страдает поселок Октябрьский. Здесь, в отличие от Киевского, расположены в основном частные дома. Иногда встречаются пяти- и девятиэтажки. Обстрелы тут практически не прекращаются.
На днях снаряд угодил в здание мечети, пробив купол.
От беды подальше некоторые жители района снимают квартиры ближе к центру Донецка.
- Я находился на работе, - вспоминает охранник Аглям Галямов. – Вдруг в крышу ударил снаряд, да так, что стены задрожали.
Благо, был поздний вечер и в мечети в этот момент, кроме сторожа никого не было.
- Конечно, страшно работать, - говорит Аглям Галямов. – Никогда не знаю: доживу ли до конца смены. Зато деньги платят без задержек, а жить на что-то надо…
От Донецка до Горловки ежедневно ходят несколько рейсовых автобусов. Несмотря на небольшое расстояние (около 50 километров), едем полтора часа. Автобус периодически останавливают на блокпостах, осматривают салон, иногда проверяют документы, но только у мужчин.
На первый взгляд в городе течет обычная мирная жизнь, однако вскоре понимаешь, что это не так. Горловку обстреливают уже несколько дней кряду. Вечером 30 июня здесь во время очередного удара погиб 38-летний житель другого района Дмитрий Недвига. Мужчина с другом приехал на улицу Жукова, чтобы передать ключи.
- В 21.47 он позвонил моей маме на телефон и попросил ее спуститься, - говорит знакомая погибшего Алина Андреева. – Мы живем на девятом этаже, а лифт у нас не работает.
Спустя три минуты, когда женщина уже была на седьмом этаже, во дворе раздался взрыв. Дмитрий укрыться не успел: один осколок прилетел ему в живот, другой – в ногу.
- Пока ждали скорую, мама тряпками затыкала рану в животе, - продолжает Алина. - Врачи приехали минут через двадцать.
Пострадавшего быстро доставили в больницу, где тут же прооперировали, однако в три часа ночи он скончался.
У Дмитрия остались дочь, несколько дней назад закончившая школу, и маленький сын. Люди до сих пор несут цветы к месту трагедии.